Практика!
|
ДУАЛИСТИЧЕСКИЙ БАРЬЕР Как мы выяснили выше, скука весьма важна в практике сидячей медитации; для достижения глубин медитационной практики нет другого пути, кроме скуки. Но в то же время мы должны взглянуть еще раз на нашу потребность в свидетельствах. Даже переживание скуки или близость с ней могут сами по себе стать еще одной хитростью, еще одним способом создать чувство покоя, чувство уверенности в практике медитации. Итак, кроме переживания скуки, необходимо иметь дело еще с чем-то; и это «что-то еще» — ситуации повседневной жизни, в которых заключены любовь, ненависть, подавленность и так далее, т. е. тонкие, но главнейшие эмоции. Даже если мы научимся легко осуществлять практику випашьяна, связанную с дыханием, мы все же не в состоянии игнорировать эту обширную сферу возможных и неожиданных помех. Вы можете закончить идеальный сеанс сидячей медитации, во время которого испытали настоящую скуку, а затем вы идете в гостиную, собираетесь позвонить по телефону своему другу — и вдруг обнаруживается, что вы не заплатили по счету за телефон и его у вас отключили; вы приходите в ярость: «Но ведь я же не виноват, что жена куда-то засунула счет!», или «Они не имеют права делать это!», или еще что-нибудь в том же духе. Подобные мелкие события происходят постоянно. Переживая эти ситуации, мы начинаем понимать, что наша практика ориентирована на свидетельства и что у нас существует вера в какую-то изначальную гармонию. Проблемы повседневной жизни —прекрасный способ разрушить наши свидетельства, покой и уверенность; они позволяют нам войти в контакт с нашими эмоциями. Мы, возможно, способны увидеть простоту процесса рассудочного мышления, однако существуют очень сильные эмоции, работа с которыми чрезвычайно сложна и требует серьезного напряжения. Работая с эмоциями, мы имеем дело не только с пятой скандхой, «осознанием», но также и с четвертой скандхой, «понятием», или «интеллектом». Эмоции состоят из энергии, которую можно сравнить с водой, и из дуалистического процесса мышления, который подобен пигменту или краске. Когда смешаны энергия и мысль, они становятся живыми и красочными эмоциями. Мышление сообщает энергии особое присутствие, чувство связи, делающее эмоции живыми и сильными. Эмоции беспокойны, болезненны и разрушительны, и основная причина здесь в том, что наши взаимоотношения с эмоциями не вполне ясны. На уровне пятой скандхи структура эго стала настолько действенной, что возникает конфликт между управлением эго и самим основным неведением — как если бы царский министр стал более могущественным, чем сам царь. Кажется, это и есть тот момент, когда эмоции становятся болезненными — поскольку вы не вполне уверены в том, каковы ваши взаимоотношения с эмоциями. Существует огромный конфликт, чувство, что ваши эмоции подавляют вас, что вы теряете свою изначальную тождественность, свой центр управления. Итак, болезненность эмоций проистекает из этого конфликта: взаимоотношения с ними всегда амбивалентны. Однако если человек по-настоящему способен на полную и основательную близость с эмоциями, тогда они перестают быть внешней проблемой. Тогда мы способны войти в очень тесное соприкосновение с ними, с борьбой между нами и ими; тогда мы и наши проекции, мы и внешний мир — все это становится прозрачным. Такой подход заключает в себе устранение дуалистических преград, установленных мышлением, понятиями; и это есть переживание шуньята — отсутствие относительных понятий, пустота. Фактически, мы не видим вещи вполне такими, какие они есть. Обычно мы что-то воспринимаем, а потом уже смотрим. Смотреть в данном случае означает присваивать вещам имена и устанавливать ассоциации. Видеть вещи — это значит принимать их такими, как есть, но смотреть означает совершать ненужные усилия, чтобы удостовериться в том, что мы в безопасности, что в наших взаимоотношениях с миром нет никакой путаницы. Таким образом, мы создаем свою безопасность, относя вещи к тем или иным категориям, давая им названия, пользуясь относительными понятиями для определения их взаимосвязей и взаимного соответствия. И эта безопасность приносит нам временное счастье и спокойствие. Такой грубый способ находить указатели в собственных проекциях является слишком уж детским; нам приходится вновь и вновь повторять ту же уловку. Мы даже не пытаемся подходить к нашим проекциям как к возбуждающим и текучим ситуациям; вместо этого мы видим мир абсолютно плотным и неподвижным. Все являет собой замерзшее движение, замороженное пространство; все уплотнено, зацементировано. Мы видим мир с чрезвычайно прочного фасада из металла и пластика. Мы видим цвета такими, как они есть, однако каким-то образом получается, что это цвета пластмассы, а не радуги. Это качество плотности и есть тот дуалистический барьер, о котором мы здесь говорим. Этим мы не хотим сказать, что человек не должен ощущать текстуру камня или кирпича как плотную. Физическое состояние плотности не имеет отношения к плотности психологической — когда мы имеем дело с твердостью, с жесткостью, с металлическим качеством в ментальной сфере. Поистине чрезвычайно интересно, что мы видим только свою собственную версию мира — его плотную версию. И восприятие наше сильно индивидуализировано, центрировано на самоосознании. Испытать с первой же попытки шуньята, т. е. отсутствие понятия, отсутствие дуалистического барьера, невозможно. Необходимо начинать с простой практики, и лишь постепенно мы начнем воспринимать прозрачность мыслей и эмоций. Далее мы должны стремиться выйти за пределы относительного свойства прозрачности, т. е. преодолеть чувство, что мы видим прозрачность мыслей и эмоций. Иными словами, мыслительные процессы и эмоции прозрачны и совершаются в пустоте, в пространстве. Это качество пространственности (все происходит и действует в пустоте) есть положительное пространство искусных средств, следствие работы с ситуациями повседневной жизни. Фактически, творческие возможности и положительный аспект эмоций и жизненных ситуаций можно увидеть лишь благодаря переживанию пространства, а не его продукта. Если взаимоотношения человека с пространством получили надлежащее развитие, если они восприняты правильно, тогда нет никаких колебаний. Мы говорим здесь о том, чтобы стать одним с эмоциями. Это отличается от обычного подхода к ним и противоположно ему. Принято подавлять эмоции или проявлять их. Чрезвычайно опасно подавлять эмоции, потому что при этом мы смотрим на них как на нечто ужасное, постыдное. А это означает, что наши взаимоотношения с эмоциями не могут быть по-настоящему открытыми. Если мы попытаемся подавить их, рано или поздно они вырвутся наружу — последует взрыв. Есть и иная возможность: вы не подавляете своих эмоций, вы легко разрешаете себе «взорваться» и отдаться на их волю. Этот способ обращения с эмоциями является следствием определенного рода паники: ваши взаимоотношения с эмоциями не были надлежащим образом согласованы. Это еще один вариант бегства от подлинной эмоции, освобождение иного рода, но и это освобождение тоже оказывается мнимым. Это смешение ума с материей: вы думаете, что физический акт проявления эмоций, воплощения их в действие принесет исцеление от них, устранит вызванное ими раздражение. Но обычно это лишь укрепляет их, они становятся еще интенсивнее. Взаимоотношения между эмоциями и умом и здесь остаются не вполне прозрачными. Поэтому разумный способ работы с эмоциями заключается в том, чтобы установить связь с их глубинной сущностью, так сказать, с их абстрактным качеством. Эта глубинная сущность, основное качество эмоций, их фундаментальная природа — просто энергия. И если нам удается установить связь с этой энергией, то энергия не вступает с нами в конфликт. Эмоции становятся естественным процессом. И попытки подавить эмоции, и увлеченность ими становятся теперь ненужными, поскольку человек вполне способен видеть их основные характерные черты, видеть эмоции такими, какие они есть, — а это и будет шуньята. Перегородка между вами и вашими проекциями удалена — вернее, она стала как бы прозрачной. Если в подходе к эмоциям нет паники, тогда вы можете обращаться с ними надлежащим образом, со всей полнотой. Тогда вы подобны достаточно искусному в своей профессии человеку, который не теряет головы, а выполняет свою работу основательно и безукоризненно. Мы рассмотрели вопрос о том, как работать с сознанием — последней ступенью развития эго; мы рассмотрели также предыдущую ступень — стадию мышления. Когда мы говорим о том, как обращаться с ними, мы не ставим вопрос о полном их устранении; задача сводится лишь к тому, чтобы увидеть их подлинную суть и трансмутировать их мятежные свойства в трансцендентальные качества. И продолжать пользоваться энергиями мысли, энергиями эмоций, энергиями умственной деятельности. Обычно, когда заходит речь об эго, в аудитории наблюдается немедленная реакция: эго считают чем-то низким, каким-то врагом. Вы чувствуете, что должны его уничтожить, уничтожить «я», «меня»; но такой подход является мазохистским, самоубийственным. Люди склонны думать так потому, что обыкновенно, говоря о духовности, мы склонны воображать, что сражаемся со злом: мы — хороши, наша духовность — это как бы наивысшее добро, некий максимум; а другая сторона плоха. Однако истинная духовность не есть битва; это — высшее выражение ненасилия. Мы не считаем какую-либо свою часть низкой, не считаем ее врагом, а стараемся использовать все как часть естественного процесса жизни. Как только устанавливается представление о полярности между добром и злом, мы тут же оказываемся в сетях духовного материализма, суть которого —достижение счастья как оно понимается ограниченным умом, т. е. эгоизм. Таким образом, стена дуализма не есть нечто такое, что мы должны разрушить, устранить или предать проклятию. Однако, увидев эмоции такими, как они есть, мы теперь располагаем новым материалом для творческой работы. Отсюда совершенно понятно, что понятие сансары зависит от понятия нирваны, а понятие о нирване зависит от понятия о сансаре; они взаимозависимы. Если бы не было заблуждения, не было бы и мудрости. РЫЧАНИЕ ЛЬВА Рычание льва — это бесстрашное утверждение, что любое состояние ума, включая эмоции, является ситуацией, пригодной для работы, напоминанием о практике медитации. Мы понимаем, что хаотические ситуации нельзя отвергать. Мы не должны рассматривать их как регрессивные, как возврат к заблуждениям. Мы должны уважать всякое состояние нашего ума. Хаос следует считать очень хорошей новостью. Существует несколько ступеней в отношении к эмоциям: это ступени видения, слышания, обоняния, прикосновения и трансмутирования. На ступени видения эмоций мы получаем общее осознание того, что у эмоций существует собственное пространство, собственное развитие. Мы принимаем их как часть умственного стереотипа — не подвергаем сомнению, не ссылаемся на писания, не ищем помощи в подтверждениях; мы прямо признаем, что они таковы, что эти явления существуют. Слушание — это переживание пульсаций набегающих на нас волн энергии. Обоняние представляет собой уяснение того, что энергия есть нечто пригодное для работы — подобно тому как вы ощущаете запах еды и он вызывает у вас аппетит, желание поесть; и это приходит раньше, чем вы приступили к еде. Еда хорошо пахнет, ее запах восхитителен, хотя вы еще ничего не съели. Так и здесь: ощущается нечто пригодное для работы. Прикосновение есть чувство структуры всего явления; эту структуру вы можете как бы пощупать, как бы стать ее частью; вы ощущаете, что ваши эмоции не являются особенно разрушительными или неистовыми: это всего лишь приливы энергии, какую бы форму они ни принимали — агрессивную, пассивную или форму желания. Наконец, стадия трансмутирования — это не подавление основных качеств эмоций, а скорее алхимическая практика превращения свинца в золото: вы не отбрасываете основные свойства материала, а неким образом изменяете его суть и внешний вид. То есть вы переживаете эмоциональный прилив как он есть, но продолжаете работать с ним. Обычно проблема заключается в том, что при возникновении эмоций мы чувствуем, что они нам неподвластны, что они могут захлестнуть, потопить существование нашей личности или свидетельства ее существования. Однако если мы станем воплощением самой ненависти или какой-то другой страсти, мы не будем более иметь никаких личных свидетельств. Обычно именно поэтому мы и настроены против эмоций: мы чувствуем, что можем сделать глупость, потерять голову. Мы боимся, как бы агрессивность или депрессия не сделались настолько подавляющими, что мы утратим способность нормально функционировать, разучимся чистить зубы, звонить по телефону. Существует опасение, что эмоции могут стать чрезмерными, что мы можем поддаться им и утратить свое достоинство, свою роль человеческих существ. Трансмутация является полным изживанием такого страха. Будьте внутри эмоции, пройдите через нее, отдайтесь ей, испытайте ее. И вот вы начинаете идти навстречу эмоции, а не просто переживать ее приближение к вам. Начинают развиваться особые взаимоотношения, как бы некий танец. Тогда могущественнейшие энергии становятся абсолютно пригодными для работы; они не захватывают вас, потому что им нечего захватывать, если вы не оказываете сопротивления. Там, где нет противодействия, возникает ритм; там одновременно раздается музыка и совершается танец. Это и есть рычание льва. Все, что возникает в сансарическом уме, рассматривается как путь; все годится для работы. Это бесстрашное провозглашение — это львиное рычание. До тех пор пока мы создаем «заплаты», чтобы прикрывать то, что считаем непригодным для работы с ситуациями, — метафизические, философские, религиозные заплаты, — наше действие не будет львиным рычанием. Оно будет визгом труса — очень патетическим визгом. Обыкновенно, во всех случаях, когда мы чувствуем, что не можем с чем-то работать, мы автоматически оглядываемся, стараясь найти какие-то внешние ресурсы, какую-то заплату, чтобы прикрыть свою неспособность. Мы заботимся о том, чтобы спасти лицо, избежать затруднений, избежать вызова со стороны своих эмоций. Как бы нам поставить еще одну заплату на ту, которая уже есть, как бы нам выпутаться из этого положения. Мы могли бы навалить на себя тяжесть миллионов и миллионов заплат, лежащих одна на другой. Если первая из них оказалась чересчур тонкой, то вторая может быть покрепче, так что, в конце концов, мы создаем целый костюм из заплат, настоящие доспехи. Но при этом у нас возникают некоторые проблемы. Сочленения доспехов начинают скрипеть, а возле них появляются дыры. Трудно накладывать заплаты на сочленения, потому что мы все еще хотим двигаться, хотим танцевать; а вот издавать скрип нам не хочется. Нам нужны сочленения, чтобы двигаться. Таким образом, если мы не полностью мумифицированы — что значит умереть, стать трупом, — то у нас нет способа полностью прикрыть себя. Для живого человека стать собранием заплат — идея абсолютно непрактичная. Поэтому понятно, что с такой точки зрения буддха-дхарма без подтверждений — это то же самое, что львиное рычание. Мы больше не нуждаемся в заплатах. Мы смогли трансмутировать вещество эмоций, и это представляет собой чрезвычайно мощный акт. В индийском искусстве эпохи Ашоки львиное рычание изображено в виде четырех львов, которые глядят в четырех направлениях, символизируя идею неуязвимости. Любое направление перед нами — это символ всепроникающего сознания. Бесстрашие покрывает все направления. Если вы начинаете излучать бесстрашие, оно становится всепроникающим, распространяясь во всех направлениях. В традиционной иконографии некоторые будды изображены с тысячами или миллионами лиц, которые смотрят во всех направлениях во всеохватывающем осознании. Поскольку они видят во всех направлениях, то ничего не нужно защищать. Львиное рычание — это бесстрашие в том смысле, что любая жизненная ситуация пригодна для работы. Ничто не отбрасывается как плохое, ничто не является предметом желания как хорошее. Но все, что мы переживаем в наших жизненных ситуациях, эмоции любого типа — все пригодно для работы. Мы с полной ясностью видим, что попытки пользоваться опорными точками или подтверждениями не приносят пользы. Мы должны по-настоящему, основательно и исчерпывающе проработать ситуацию. Если нам очень хочется есть, если мы действительно голодны, не время читать меню: нам нужно есть. Если мы хотим подлинного общения с пищей — нужно забыть о меню. Здесь непосредственный интерес, прямые взаимоотношения. Основной смысл понятия львиное рычание заключается в том, что если мы способны иметь дело непосредственно с эмоциями, способны относиться к ним как к материалу для работы, то нет никакой надобности во внешней помощи, в наставлениях. Ситуация станет саморегулирующейся, и любая помощь от посторонних окажется подтверждением. Таким образом вырабатывается подлинная самопомощь. И теперь уже не нужно избегать проблемы подтверждений, потому что для спекуляций и рассуждений не остается места. Все становится очевидным и немедленным, все доступно для работы. Нет возможности, нет времени, нет пространства для размышлений о том, как представиться знающим, как изучать других людей, ибо ситуация совершенно открыта. Поэтому нет и мысли о том, как изобразить себя знающим человеком, — нет места для самой идеи хитрости. РАБОТА С НЕГАТИВНОСТЬЮ Мы все переживаем негативность; сущность ее — наше глубоко агрессивное желание, чтобы вещи были иными, чем они есть. Мы привязываемся, защищаем, нападаем — и во всем этом присутствует чувство собственной неполноценности; другими словами, мы браним мир за свою боль. Это и есть негативность. Мы переживаем ее как что-то Ужасно неприятное, как дурной запах, как нечто такое, от чего мы хотим избавиться. Но, вглядевшись пристальнее, мы обнаружим, что оно обладает очень сочным ароматом, оно очень живое. Негативное состояние не является плохим само по себе, оно представляет собой нечто живое и точное; оно связано с реальностью. Негативное состояние порождает напряжение, трение, пустую болтовню, недовольство; но кроме того, оно оказывается точным, намеренным и глубоким. К несчастью, тяжеловесные толкования и суждения, которые мы выносим на счет этих переживаний, бросают тень на самый факт. Эти толкования и суждения можно назвать «негативной негативностью»: мы наблюдаем за своим негативным настроением, а затем оправдываем его появление в данной ситуации. Тогда негативное настроение кажется нам вполне естественным, и мы усматриваем в нем всевозможные хорошие качества: мы похлопываем его по спине, охраняем и оправдываем. Или слышим порицания и нападки других — и истолковываем их негативное отношение как благоприятное для нас. В каждом из таких случаев, комментируя, объясняя и вынося суждения, наблюдатель прикрывает и углубляет свое негативное состояние. Негативная негативность относится к философским системам и объяснениям, которыми мы пользуемся, когда хотим оправдать стремление уклониться от собственного страдания. Нам хотелось бы изобразить дело так, что эти «дурные» и «дурно пахнущие» аспекты нас самих и нашего мира в действительности не существуют или что их не должно быть — или даже что они должны быть. Таким образом, негативная негативность обычно оказывается самооправданием — и самоограничением. Она ничему не позволяет проникать сквозь свою защитную оболочку. Это путь лицемерия, это старание притвориться, что вещи таковы, какими мы хотели бы их видеть, а не таковы, какие они есть. Этот второстепенный, комментирующий вид разума двойной негативности весьма осторожен и труслив, а также легкомыслен и эмоционален. Он мешает отождествлению с энергией и разумом основной глубинной негативности. Поэтому забудем о самооправданиях, о попытках внушить самим себе, что мы хороши. Изначальная честность и простота негативного состояния может стать творческой силой как в обществе, так и в личных взаимоотношениях. Глубинное негативное состояние весьма откровенно, остро и точно; оставив его в роли глубинной негативности, не прикрывая концепциями, мы увидим природу его разума. Негативное состояние порождает большой объем энергии; и когда эту энергию видят ясно, она становится разумом. Если мы оставляем энергии такими, какие они есть, с их естественными качествами, они живут, не превращаясь в понятия, и укрепляют нашу повседневную жизнь. Необходимо преодолеть понятийную негативность. Она заслуживает безусловной смерти под резким ударом глубинного разума — праджня-парамита. Вот для чего существует праджня — чтобы прорваться сквозь разум, когда он пускается в интеллектуальные спекуляции, когда он ищет опору в какого-то рода верованиях. Верования бесконечно подкрепляются другими верованиями и догмами, теологическими или моральными, практическими или деловыми. Этот вид разума следует убивать на месте без всякого сожаления — как раз тот случай, когда сострадание не должно быть идиотским. Эту интеллектуальную энергию следует поразить насмерть, убить, раздавить, стереть в порошок, уничтожить на месте одним ударом. Удар глубинного разума в действительности есть прямое сострадание. Способ его осуществления вытекает не из рассуждений и не из попыток самооправдания; он просто приходит как заключение глубинного разума, возникает из ощущения текущей ситуации. Например, когда вы шагаете по снегу или по льду, вы ощущаете его текстуру в тот самый момент, когда ставите ногу. Вы чувствуете, удержится или поскользнется ваш башмак. Мы говорим именно об ощущении текстуры, о ее богатстве. И если перед нами предстает негативная негативность, то существуют и определенные способы раздавить ее или убить. Необходимые для этого энергии каким-то образом приходят из самой глубинной негативности, а не создаются специальной техникой или способностью к убийству. Бывает время для того, чтобы проявить мягкость; бывает также время, когда надо забыть о сострадании, стать безжалостным, если мы имеем дело с подобными легкомысленными ситуациями. Под легкомыслием здесь подразумеваются лишние и ненужные умственные и физические действия, которыми мы поддерживаем свою занятость, чтобы не видеть того, что в действительности происходит. Всякий раз, когда возникает легкомысленная эмоциональная ситуация, а из нее произрастают мыслительные процессы, необходимо выбивать из-под них почву прямым ударом, т. е. ясно видеть то, что неправильно и нездорово. Это и есть так называемый Меч Манджушри, который одним взмахом рассекает корень дуалистический концептуализации. Здесь человек должен быть по-настоящему безжалостным, алогичным. Подлинная цель такого действия — просто раздавить легкомыслие, кажущееся разумным нежелание видеть вещи такими, каковы они есть в действительности. Легкомыслие неспособно по-настоящему ощутить почву в целом; оно чрезмерно занято реагированием на ваши проекции, когда те отражаются на вас же. Подлинная спонтанность ощущает текстуру ситуации, потому что она менее вовлечена в самоосознание, в стремление обезопасить себя в складывающихся обстоятельствах. Очевидно, что, когда вы в самом деле раздавливаете легкомыслие, вы должны ощущать боль, поскольку существует известное тяготение к тому, чтобы заниматься легкомысленными действиями. Раздавив легкомыслие, вы полностью устраняете это занятие. Вы чувствуете, что вам больше не за что держаться, а это довольно страшно и больно. И вот, угасив все, что же вы делаете дальше? Дальше вам нельзя продолжать жить в своем героизме, в своем достижении; необходимо просто танцевать с непрерывным потоком энергии, освобожденной в результате такого разрушения. Тантристская традиция буддизма описывает четыре действия, или четыре карма-йоги. Первое действие есть умиротворение ситуации — если она неправильна. Умиротворение — это стремление очень мягко почувствовать почву. Вы ощущаете ситуацию все глубже и глубже; вы не просто добиваетесь поверхностного успокоения, а охватываете ситуацию в целом, полностью ощущаете ее. Затем вы распространяете на всю целостность свое обширное, полное достоинства и богатства качество. Это — вторая карма, обогащение. Если она не оказывает действия, тогда следует третья карма, магнетизация. Вы сводите воедино элементы ситуации. Почувствовав их умиротворенными и обогатив, вы затем их сводите воедино. Если и это не принесло успеха, тогда совершается действие разрушения, или аннулирования, — четвертая карма. Все четыре кармы тесно связаны с процессом подхода к негативному состоянию и так называемым проблемам. Сначала умиротворите, потом обогатите, затем магнетизируйте — и если это не действует, в конце концов полностью угасите, уничтожьте. Последнее необходимо, только если негативная негативность пользуется сильной псевдологикой, псевдофилософским подходом, или концептуализмом. Это необходимо, когда существует особого рода мнение, которое влечет за собой целую последовательность других мнений, что напоминает чешуйки луковицы; или когда мы пользуемся логикой и способами самооправдания, так что ситуация становится очень тяжелой и плотной. Мы знаем, что существует тяжесть, но одновременно морочим себе голову, чувствуем наслаждение от тяжести этой логики, чувствуем, что нам необходимо иметь какое-то занятие. Когда мы начинаем пользоваться уловками подобного рода, не остается свободного пространства. Вон! В тантристской традиции сказано, что, если вы не уничтожите то, что необходимо уничтожить, вы нарушаете обет сострадания, который на самом деле обязывает вас уничтожать легкомыслие, поэтому придерживаться пути не означает стараться быть добрым и никого не обижать, это не значит, что, если кто-то загораживает нам путь, мы должны стараться быть с ним вежливым и произносить «пожалуйста» и «благодарю вас». Это не окажет действия, такой подход неверен. Если кто-то внезапно оказывается у нас на пути, мы просто отталкиваем его, потому что его вторжение было легкомысленным. Путь дхармы — совсем не путь доброты, безопасноси, пассивности и ложной «сострадательности». Это путь, по которому никто не должен идти вслепую. Если такие появляются — вон! Их следует пробудить, согнав с пути. На очень продвинутых уровнях практики мы можем проходить через негативную негативность и превращать ее в первоначальное негативное состояние, в результате чего получаем очень мощную негативную силу, чистую и свободную от самосознания. Иначе говоря, полностью раздавив негативную негативность, вытерпев всю эту операцию без успокаивающих средств, мы вновь призываем негативное состояние ради его энергии. Но это может оказаться ловушкой. Если чистая форма энергии отрицания связана с той или иной почвой, она неизменно рассматривается как свойство вторичной логической энергии негативной негативности. Это происходит вследствие нашего стремления оживить комфорт и деятельность основной негативности. Поэтому эту деятельность никоим образом не следует оживлять; надо полностью ее отбросить. Тогда энергия, разрушающая процесс оживления, превращается в логическую энергию, трансмутированную в безумную мудрость; концептуальные же идеи выбрасываются. Иначе говоря, более нет концептуальных идей, существует только вольный бег энергии. Первоначально были концептуальные идеи, а затем вы полностью уничтожили их и теперь не воспринимаете свет и тьму как свет и тьму; возникает не-дуалистическое состояние. При этом негативное состояние становится просто питанием, чистой энергией. Вы более не относитесь к негативному состоянию как к хорошему или плохому, а непрерывно пользуетесь исходящей из него энергией как источником жизни; таким образом, вы никогда не испытываете подлинного поражения в какой бы то ни было ситуации. Безумная мудрость не может потерпеть поражения. Если кто-нибудь нападает на нее или превозносит ее, она одинаково питается От обоих потоков. Когда речь идет о безумной мудрости, хвала и порицание оказываются одним и тем же; ибо всегда возникает какая-то энергия... Да, это поистине устрашающая мысль. Безумная мудрость могла бы стать сатанинской. Но каким-то образом не становится. Те, кто боится безумной мудрости, уничтожают себя. Негативное отношение, которое они обращают на нее, отражается на них самих, потому что безумная мудрость не имеет никакого представления о хорошем или дурном, о разрушении или созидании. Безумная мудрость не может существовать вне общения, вне ситуации, с которой можно работать; она проявляет заботу обо всем, что нуждается в заботе; она разрушает все, что нуждается в разрушении. Враждебность разрушает самое себя, а открытость открывает самое себя. Все зависит от ситуации. Некоторые люди учатся от разрушения, а некоторые — от созидания. Именно этот принцип символизируют грозные и мирные божества — махакала и различные будды. Четыре руки махакала изображают четыре кармы. Вся структура основана на энергии и полном сострадании, лишенном идиотской жалости. На картине левая рука изображает умиротворение; она держит кубок из черепа, наполненный амритой, пьянящим нектаром богов, который и является средством умиротворения. Другая рука держит кривой нож, символизирующий обогащение, распространение нашего влияния на других, ощущение текстуры и богатства. Искривленный нож считают также скипетром богов. Третья рука, правая, держит меч, орудие для соединения энергий. Нет нужды наносить удары этим мечом; энергии собираются вместе одними лишь его круговыми взмахами. Четвертая Рука держит копье с тремя зубцами, символизирующее разрушение. Вам не нужно разрушать трижды: одним толчком этого копья вы наносите три раны, совершаете одновременное и конечное разрушение неведения, страсти и агрессивности. Махакала восседает на телах демонов, что изображает бессилие эго. Это очень интересный образ, и он относится к тому, о чем мы уже говорили. Вы не должны совершать импульсивного движения в сторону любой ситуации. Пусть ситуация придет, а вы посмотрите не нее, тщательно разжуйте ее, переварите и сядьте на нее; внезапное побуждение нездорово, импульсивно и легкомысленно —в нем нет спонтанности. Ибо спонтанность видит ситуации такими, какие они есть. Дело в том, что существует различие между спонтанностью и легкомыслием: их разделяет очень тонкая линия. Всегда, когда возникает импульс что-то сделать, вы не должны просто действовать: надо работать с этим импульсом. И если вы работаете с ним, вы не станете действовать легкомысленно, вы захотите по-настоящему увидеть его, почувствовать вкус — безо всякого легкомыслия. Легкомыслие означает рефлекторное реагирование. Вы бросаете что-то, и когда эта вещь отскакивает к вам, вы реагируете. Спонтанность имеет место тогда, когда вы бросаете что-то, наблюдаете и работаете с энергией, когда вещь отскакивает обратно к вам. В легкомыслии заключено чрезмерное беспокойство. Поскольку вы эмоционально возбуждены, в ваши действия вложено слишком много беспокойства. А когда вы спонтанны, беспокойства меньше и вы всего лишь заняты ситуациями как они есть. Вы не просто реагируете, а работаете с качеством и структурой реакции. Вы чувствуете текстуру ситуации, а не просто действуете импульсивно. Окруженный языками пламени,махакала изображает огромную, непрекращающуюся энергию сострадания, энергию гнева без ненависти. Корона из черепов символизирует негативные свойства, или эмоции, которые не отброшены, не оставлены, не осуждены как «плохие». Напротив, махакала использует их как украшения и венец. Созвучные материалы: |